Это время иное - гнилое и смутное.
Но здесь, как и там, повремени.
Эх, печаль неподъемная, тяжкая, трудная.
И засохли, разрезали, грудь стянули, ремни.

Кислота по ресницам на грудь опадает,
На сердце, что быть не умело верней.
И на картах крапленых мне судьба погадает,
Что бубновый король в окруженье трефей.

Я хотел бы стать лебедем. Я бы крылья сложил.
Только гадкий утенок не встал на крыло.
Лишь ходил он, страдая, и думал, что жил.
Ну, а время, как воздух, через перья текло.

А в лазоревом небе голоса неземные.
Там любовь и размах. Непрерывный полет.
Это белая стая. Мы такие чужие.
Сердце верное стонет и сквозь слезы поет.

Боль чужая больна. Кто ж такому поверит?
Клюв кривой, или рыло, а другое не в счет.
Кулаки и купюры мою жизнь не измерят.
Глухо стукнут лишь кости. Это нечет ли чет?

Воспаленные чувства, все острее и четче.
Голос разума глух, когда смотришь на стаю.
Только крылья не станут ни длиннее, ни жестче,
Это нечет ли чет? Я считаю, считаю.

Календарь опадает, словно листья березы.
Время слизнем ползет, за секунду - века.
Кислота подразъела все мечты и все грезы,
Сердце стонет и рвется, лебедь так далека.